Я перевел взгляд на Даниила. Он смотрел то на меня, то на кровавое пятно географички, то на стрелу, лежавшую в листьях.

Мы с Даниилом взглянули на Аллу. Она в свою очередь смотрела на Прокопьеву. Девушку била крупная дрожь. В руке она держала пистолет.

– Я… убила ее… – пробормотала Алла и выпустила оружие. Оно упало рядом со стрелой. Очень символично.

Качаясь из стороны в сторону, девушка подошла к нам поближе.

– Я ее убила… Убила… Боже…

Лилия Владимировна зашевелилась. Сжалась калачиком. В ее глазах отражалась полная луна. Мы склонились над ней.

– О… о… охотники… всегда… всегда умирают незаслуженно… такова наша участь… – вырывались слова изо рта моей учительницы географии. Она тяжело, прерывисто дышала. – Вопреки всем… законам жизни… плохие… убивают хороших… Как это… смешно… Но знайте, обязательно найдется кто-то, кто все же уничтожит вас, поганые волки… Вам нет места на земле…

Лилия Владимировна вздрогнула. Замерла на несколько секунд и обмякла. Ее руки покоились поверх раны на груди.

Мы молчали. Даниил закрыл глаза географички и пощупал пульс.

– Она… мертва… – как-то удивленно сказал оборотень.

«Потомственная охотница на оборотней умерла», – подумал я.

Алла заревела.

– Не плачь, девочка, не плачь… Ты поступила правильно. Я благодарен тебе. Она хотела убить моего сына.

– Меня посадят в тюрьму за уби-и-ийство… – прорыдала Алла. – У-у-у-у… Зачем я это сделала? Я не подумала… Я хотела помочь… Ужас…

– Не плачь. Не бойся. Я… возьму ее смерть на себя, – вздохнул Даниил. – Мне нечего терять. Я – оборотень, зверь… Все будут думать, что ее просто утащил оборотень в свое логово…

– Господи! Я убийца… Я не верю… Надо же, я убила человека… Нет, я не верю…

– Чем ты ее? – поинтересовался я, все еще ощущая на шее холодное прикосновение стрелы. До меня тоже еще не совсем дошло, что ради меня убили человека. По-настоящему убили!

– Серебряной пулей…

– Серебряной пулей? – удивился я. – Она же действует только на оборотней…

– Сама по себе пуля действует на всех. Не важно, серебряная она или нет. Пуля всегда остается пулей. Человека хоть серебряная, хоть золотая, хоть обычная убьет, – ответил за Аллу Даниил. – Ну, а оборотням серебряная страшна вдвойне…

Алла промолчала.

– Спасибо, что спасла мне жизнь, – обнял я девушку. – Я твой должник.

Уже потом, вспоминая этот разговор, я думал, что все происходило как-то неестественно. Как в каком-то фильме. Надо было говорить что-то другое… Но я сказал именно так: что я должник.

Сухова утерла слезы и улыбнулась:

– Если идти, то идти до конца. Тогда, в палате, я же дала обещание, что помогу тебе когда понадобится. Вот и помогла… Убила человека…

Даниил накрыл тело Прокопьевой ветками и подошел к нам.

– Мы должны успеть в школу до полуночи, – произнес он. – Я не могу позволить, чтобы мои сородичи погибли.

– А может, не надо их спасать? – устало спросила Алла. – Может, оно и к лучшему?

– А что, если среди них будут на концерте обычные люди? – Даниил представил Алле ее же аргумент.

– Но Прокопьева говорила, что слова-стимулы действуют только на оборотней.

– Объявление в Интернете могли прочитать не только оборотни, но и обычные подростки, – проговорил Даниил. И добавил: – Вы же прочитали.

– Но мы далеко не обычные… – уже не так уверенно проговорила Алла. – Егор оборотень, я тоже имею к вам отношение.

– Все равно спасти невинных надо, ведь среди тех, кто пришел на концерт, есть и скрытые оборотни. Помнишь, Прокопьева рассказывала про директора банка? Если бы она не доказала ему, что он оборотень, он так бы и прожил всю жизнь, не зная о своей крови… Подумай, Алла. Подумай!

Алла растерялась. А когда все осмыслила, сказала:

– Едем.

И мы поехали.

Как назло, когда мы уселись в машину Аллы, она вдруг забарахлила – категорически отказалась заводиться. Наша компания собралась идти до школы пешком, но Алла еще раз решила крутануть ключом в замке зажигания. Драндулет чихнул пару раз и заурчал мотором. Мы запрыгнули обратно в салон и на полной скорости помчались в город.

На территории школы гремела музыка, яркими огнями светились разноцветные прожектора, периодически крики фанатов-оборотней заглушали музыку. Действо чем-то напоминало июньское: именно в то время в школе проходят выпускные вечера, из школьного двора так же громко раздается музыка, а округа освещается прожекторами…

В углу школьного двора сейчас располагалась огромная сцена. Тысячи фанатов ждали своих кумиров и «разогревались» под мелодии менее известных диджеев. С очень большим трудом нам удалось протиснуться к входу в здание школы. Как только мы оказались внутри, сразу стало тише. Можно было спокойно разговаривать и слышать собеседника.

– До двенадцати осталось двадцать минут, – сообщила Алла.

– Где же может находиться эта проклятая кнопка? – озадачился Даниил.

Я подумал и ответил:

– Прокопьева же была директором школы. Скорее всего кнопка где-то в ее кабинете.

– Бежим туда! – скомандовал Даниил.

Мы ворвались в комнатушку секретарши, после которой следовал директорский кабинет. Нас ждало огромное разочарование: дверь оказалась закрытой.

– Вот черт! – воскликнула расстроенно Алла.

Даниил схватил тяжелый стул, на котором обычно сидела секретарша, и с размаху ударил им по двери. Безрезультатно. После второго удара она сотряслась, а после третьего и распахнулась.

Мы бросились в разные углы кабинета искать таинственную кнопку. Я первым делом заглянул под крышку стола. Обычно, судя по фильмам, там располагаются всякие секретные кнопки. Но ничего похожего там не наблюдалось. Так же, как и под крышками остальных столов в кабинете.

В поисках кнопки Алла принялась вытряхивать со стеллажей папки, документы, книги и тетради, но ее поиски тоже не увенчались успехом. Девушка беспомощно развела руками:

– Нету кнопки! Куда же Прокопьева могла ее спрятать?

– Может, под столом секретарши? – предположил я.

Алла ринулась в комнату секретарши, залезла под ее стол, и по отчаянному вздоху, раздавшемуся оттуда, я понял, что там кнопки тоже не обнаружилось.

– Смотрите-ка, а это что? – спросил Даниил, выползая из-под стола директрисы. В руках он держал какую-то тетрадку. – Она была приклеена под дном одного из ящиков…

Мы стали изучать тетрадку. Лилия Владимировна тщательно записывала в нее, сколько и с кого взяла денег. На одной из страниц стояла сумма расходов, необходимых на возведение забора. Я тут же сделал вывод, что «ремонтных» денег на него никак не хватило бы, а значит, Прокопьева снова шантажировала банкира или другого денежного оборотня, и к «ремонтным» деньгам прибавились «спонсорские». Несомненно, в другое время содержимое тетрадки могло представлять определенную ценность, но не сейчас.

– Где же эта чертова кнопка?! – воскликнула Алла и от злости ударила кулаком по столу.

И одновремено в моей голове что-то щелкнуло, я панически закричал:

– А сейф? В сейфе мы не смотрели!

Тяжеленный с мощными стенками сейф стоял в углу кабинета на четырех ножках и хранил в себе самые ценные школьные документы.

– Как мы его откроем? У нас нет ключа и шифра, – запаниковала Алла.

– Зато у нас есть сила оборотня! – напомнил я. – Мне кажется, изготовители сейфов не проверяют свою продукцию на то, сможет ли ее открыть оборотень.

Даниил, принявший по пути в школу облик человека, снова превратился в зверя и, тяжело ступая лапами, приблизился к сейфу.

– Торопитесь! Время! Время! – подгоняла его Алла, переминаясь от волнения с ноги на ногу.

Даниил взялся за ручку сейфа и попытался ее повернуть. Ручка не повернулась. Замок не выламывался. Оборотень поднапрягся и еще раз приложил усилия. Ручка снова выдержала напор, но на этот раз жалобно заскрипела. Даниил, пыхтя и отдуваясь, вцепился в злосчастную ручку и с воплем: «А-а-а!» повернул ее. Внутри сейфа что-то протяжно взвизгнуло, и дверца распахнулась.