– Может, нам в церковь сходить? – встрепенулась Анжи. – А что? Если какую-нибудь молитву выучить, то можно будет ее использовать против нечисти.

– Это если она нечисть, – как китайский болванчик, продолжал качать головой Серый. – Молитвы и кресты помогают в том случае, если перед тобой порождение ада – черти там всякие. А это из другой оперы. Древние славяне к церкви не имеют никакого отношения.

– Тогда его святой водой надо полить, – резво предложил Воробей. Честно говоря, ему не очень во все это верилось. Как настоящий сын своего века, он верил только в то, что видел. А видел он вполне обыкновенные вещи – припадок Глеба, что его из-за этого хмыря бросила девушка, что в ближайшую ночь ему не спать. Все остальное – из серии «мифы и легенды Средневековья». – От святой воды любые упыри копыта отбросят.

– А вместе с ними и Глеб, – с готовностью подхватил Серый. – Как он без души-то будет жить? Хотя у некоторых это неплохо получается, – добавил он и уставился на хозяина комнаты.

– Пойду кипяток принесу. На трезвую голову в этой вашей байде не разберешься, – заявил Джек.

– Значит, убить его нельзя? – прошептала Анжи. – Ни убить, ни победить… Что же остается?

– Только не говори, что мы завтра же отправляемся в Спасское вытаскивать дух Глеба с плотины, – с порога заявил Воробей, вернувшись в комнату с чайником в руке. – Ваши рассказы послушать, так в следующем году я вообще туда не поеду! На фиг мне геморрой на свою задницу?

– Надо бы к Светлане сходить, посмотреть, как она. Не могла мать не заметить, что с ее сыном происходит неладное.

– Ну да, придешь, а там вон, ее кавалер сидит, – Воробей ткнул ложечкой, полной сахара, в сторону Анжи, – иголки направо и налево втыкает. Не знаю, как вы, а я планирую еще лет семьдесят прожить, причем желательно – счастливо. И к черту в пекло не полезу.

– Не надо в пекло. – Лентяй отодвинул чашку и плотнее закутался в выданный ему плед. – Завтра первое сентября. Глеб в школу пойдет, а мы – к его матери.

– А школа как же? – опешил Джек. К занятиям можно было относиться по-разному, можно было их не любить, можно прогуливать, но первое сентября – это святое, пропустить нельзя.

Так они и разделились. Утром Воробей полетел на призывный сигнал звонка своей школы, а Лентяй с Анжи, предварительно созвонившись, отправились в гости к писательнице – оказывается, Серый со своей феноменальной памятью запомнил не только ее адрес, но и домашний телефон.

Светлана Качева, она же Агния Веселая, с явным удивлением согласилась принять гостей в такую рань. И только когда Сергей пообещал, что вернет ей некоторые книги, она согласилась.

– А ты самое интересное прихватил, – заметила она.

Писательница провела тонким пальцем по корешкам книг, выставленных Лентяем на тумбочке. Расставался он с ними неохотно – в них и правда было самое интересное.

– А Глеба нет, – проронила Светлана, глядя уже на Анжи. – Он в школе. Странно, что вы не на занятиях… – Шелестя шелковым халатом, она поплыла в глубь коридора. – Проходите! – раздалось из недр квартиры. – Я угощу вас чаем.

Весь коридор от пола до потолка был занят книгами. Огромный стеллаж тянулся вдоль всей стены. «Веселая, Веселая, Веселая…» – смотрело с каждого корешка. Большинство книг повторялись, но все равно, количество впечатляло. Было их наименований пятьдесят.

– Что вы сейчас пишете? – завел светскую беседу Серый.

– Так, ничего интересного, – медленно протянула Светлана и убрала со стола томик «Записок охотника» Тургенева. Точно такой же, какой был у Лентяя в Спасском. Анжи невольно пнула Серого ногой под столом, он понимающе кивнул.

– А вы привезли какую-нибудь историю из Спасского? – продолжал гнуть он свою линию.

– Я не за этим ездила, – мило улыбнулась писательница. – Хотелось посмотреть, как проходят славянские обряды. Мне понравилось. Еще эти легенды о старом барине… Было интересно потом заново перечитать Тургенева. Может быть, в конце октября я туда еще раз съезжу.

«Почему в конце октября?» – хотела спросить Анжи, но сдержалась. У нее было слишком много прямых вопросов, но задавать их, судя по всему, пока не следовало. Ей казалось, что в каждом слове писательницы есть какой-то свой тайный смысл.

– А что было с Глебом? – несмело вступила в беседу Анжи.

– Лихорадка. – Светлана вальяжно сидела на стуле, струями спускались складки халата. Для завершения образа ей не хватало сигареты в длинном мундштуке, как у Стервеллы де Виль в «Сто одном долматинце». – Врач сказал, что так бывает, если ходить ночью по влажному лесу.

– Сто раз была в ночном лесу, и со мной ничего не случалось, – дернула плечом Анжи и испуганно покосилась на Лентяя – все-таки она не выдержала и брякнула то, чего не должна была говорить. – Ой, это мы с Глебом ходили цветок папоротника искать… – пробормотала она, окончательно теряясь.

– И как? Нашли? – Казалось, в глазах писательницы впервые сверкнул огонек заинтересованности.

– Найдешь тут, когда сразу лешие набежали и эти… русалки приплыли, – попыталась свести все к шутке Анжи.

– Да, граница между нашим и потусторонним миром тонка, – задумчиво произнесла Светлана, откидываясь на спинку стула. Она была настолько погружена в себя, что не замечала: перед гостями стоят только чашки с чаем, ни печенья, ни конфет нет. – Но иногда она приоткрывается.

Анжи понимающе закивала: эту лекцию Светлана им уже читала.

– А Глеба совсем… это… вылечили? – вернулся к теме, из-за которой они сюда пришли, Лентяй.

– Я думаю, да, – писательница с любопытством посмотрела на своих гостей. – Дело в том, что мы с ним последнее время мало общались. Он постоянно где-то пропадает. – Она снова пристально посмотрела на Анжи. – Я думала, что он ходит к тебе в гости.

Анжи зарделась и опустила глаза в чашку, но смотреть там было не на что. Чай давно был выпит, а больше гостям ничего не предложили.

Ребята стали собираться на выход.

– А вот если бы вам предложили написать книгу, где в наш мир во время праздника Ивана Купалы, ну, когда границы открываются, пришел дух неуспокоившегося покойника? Как бы вы его отсюда обратно отправили?

– Ну, граница – вещь такая… – задумчиво протянула Светлана, глядя в окно. – Если она существует, всегда найдется кто-то, кто захочет ее нарушить. А безбилетных пассажиров отсюда всегда можно отправить тем же рейсом, которым он «приехал». В тот день, когда эта граница открывается.

– А когда она откроется в ближайшее время? – с замиранием сердца спросил Серега. Такой вариант в голову ему не пришел, поэтому он восхитился этим простым решением.

– Это, конечно, не проходной двор… – Они снова стояли в прихожей, и писательница водила пальцем по стопке книг. – Но ближайшее время – кажется, родительский день. Или нет! – Она довольно щелкнула пальцами. – Как же! Хэллоуин.

– А это-то здесь при чем? – удивилась Анжи. – Это же американский праздник. Какое отношение их тыквы имеют к нашим папоротникам?

– Это не американский праздник, а кельтский, то есть народов Ирландии и Шотландии. – Писательница перестала улыбаться и выпрямилась. Казалось, невежество Анжи повергло ее в шок. Она стремительно прошла по коридору, в противоположную от кухни сторону. Посыпались на пол какие-то тяжелые предметы. – А знаете, вы мне подали идею, – проговорила она из глубины квартиры, и это стало знаком для Лентяя и Анжи, что они тоже могут туда пройти. – Никогда не задумывалась, как славянские духи контактируют с кельтскими.

«Что тут думать! – хотела крикнуть Анжи. – У вас под боком ходит живой пример, каждый день в коридоре с ним сталкиваетесь». Но она промолчала. Светлана с Глебом могли быть и заодно, тогда им с Лентяем из этой квартиры дорога лежит только до ближайшего кладбища.

– А ведь действительно, какие похожие праздники! – Светлана выложила на стол шикарный альбом с разноцветными гравюрами и скупыми описаниями. – Вот, это рассказ о празднике Самхэйн у кельтов. Это был день, когда открывалась граница между мирами живых и мертвых. Чтобы не стать добычей тени, люди наряжались в звериные шкуры с головами, гасили огни в домах и своим устрашающим видом отпугивали привидений. Смотрите, все сходится – костер, отпугивание нечистой силы, яркие устрашающие наряды и духи, которые приходят из того мира в этот.